день рождения Саши Соколова - "...я с самого детства уже писал"

"Соколов в движениях стремителен. Курит прилуцкую «Приму» с фильтром. Зажигает спичку, пряча огонёк в тыльную часть коробка, как охотник на ветру или солдат в окопе. На нём лёгкий серый пуловер без воротника, вельветовые брюки песочного цвета. На шее — серебряная цепочка. Приятно обнаружить, что в нём — ни капли снобизма, который вполне мог бы позволить себе писатель его калибра. Ни малейшей нотки самоупоения, хвастовства. Саша Соколов естественен, приветлив, любопытен, с удовольствием смакует новые для него слова современного сленга. "

( из интервью в Коктебеле пару лет назад - http://www.chaskor.ru/p.php?id=11971 ).

"...я с самого детства уже писал"

С.С. Наверное, с того момента, как я научился писать. Я писал, что придется, никакого толчка к этому не было, потому что в человеке, предназначенном к этому делу, живет внутренняя тяга к писанию, уже в раннем возрасте в поэте просыпается какая-то музыка или ритм... Музыка языка. У меня однажды спросили: как вы вообще начинаете писать?.. В зале сидела тысяча человек. Я сказал, что не знаю, это нельзя объяснить, просто внутри рождается какой-то ритм...

«…здравствуй моя старость, прощай моя юность…» Саша Соколов

Молодость? Хлынула. Как? Apassionato! Да очевидно ли это? Достаточно ли все сие зримо? Ощутим ли неложный пафос великого мимолетья? Надеюсь. Ведь только подумайте: хлынула, захлестала, грянула, и вот - вот уж, впрочем, и отлетела. Прощай, же. Слова мои о тебе да будут нетленны. И ничего, что из окон нашего кабинета в Потешном дворце, где составляются настоящие строки, мы не имеем вида на жительство суетливых кварталов неунывающей бедноты, ибо он открывается на торжественное великолепие Александровских палисадников; ничего ­мы и отсюда, чрез велеречивое лепетание лип словно бы различаем надтреснутый, как пластинка, голос Булата - бродячего музыканта тех светозарных дней. И хотя главный ключ его был минор, трубадур забредал на наши пирушки желанным гостем и украшал застолье, как мало кто. А потом, где-то ближе к концу биографии, он забрел к нам в послание. Очарован явлением старомодной, как танго, латиноамериканской луны, он перестроил свое укулеле на залихватский лад и посвятил нам ноктюрн на мотив нестареющей «Девочки-Нади», этой непритязательной лакомки: «Наступила noche, Выкатилась luna, Здравствуй, моя старость, Прощай, моя юность,» пел он. Куплеты его оказались пророческими. Минуло каких-нибудь полстолетия - и все оказалось в прошлом. Настала пора простре­лов, пора выписывать руководство по одиночеству, пособие по неспособности, самоучитель небытия; ибо где же учитель? И насту­пила пора окончательных мемуаров, последней, мандельштамовской прямоты. (Палисандрия) Location:в Палисандрии Mood: apathetic Music:укулеле AL DI MEOlA