Rainy Cityscapes by Eduard Gordeev - Originally posted on e MORFES

Прекрасные работы - совпали с моим настроением...

Eduard Gordeev is a talented photographer based in St. Petersburg who takes photos that resemble that of oil canvas paintings. Gordeev uses specific camera and editing work to capture this paint-like atmosphere.

 Источник: eMORFES

ОНИ НЕ ТЁТКИ!!!! (Реблог)

Если у Вас когда-нибудь появится даже мысль, что после сорока жизнь для женщины окончена — вспомните эту статью с прекраснейшими качествами, которыми обладают только девочки за 40!

Они снова верят в лучшее, потому что худшее, как правило, с ними уже случалось

И они выжили — именно для того, чтобы снова верить в лучшее. Они получают лучшее: потому что способны его разглядеть даже там, где прочие ничегошеньки не замечают. У них отточенный взгляд, чуткий слух и нежные руки. Поэтому оно, это самое лучшее, к ним так и льнет, так и льнет…

Они красивы

Нет, что вы — они не симпатичны. Они удивительно красивы, потому что признали, что у них именно вот такие попы, именно вот такие груди, такие носы и такие ноги. Они научились любить эти попы-груди-носы-ноги так, что теперь кто угодно в них влюбится. Например, запросто влюбится вот то самое лучшее… Они знают тайну, эти девочки за 40.

Они уже переели этих приколов про «миллионы», «карьеры», «успешность» и «социальный статус»

Они теперь точно знают, что самое главное — совсем не то, что показывают по телеку, пишут в интернет, постят в соцсетях и рассказывают на тренингах. Они про это самое главное знают и помалкивают. Про то, что главное в жизни — сама жизнь: ее вкус, цвет, ритм, запах, умение наслаждаться и радоваться каждому дню.

У них давно нет отточенных фраз, заготовленных приемов соблазнения и дежурных нарядов на выход

Они перестали «быть в активном поиске». Они нашли того, кто им так нужен был все эти годы — себя, настоящих. И оказалось, что такие, настоящие, они очень и очень интересны всем окружающим. Ну практически всем, и достойным мужчинам — тем более.

Они снова умеют плакать навзрыд и хохотать взахлеб

Они уже отходили свое в бронежилете социальных приличий, требований, запретов и разрешений. Они ненавидят то время, когда нужно было ровно держать спинку, что бы ни случилось, улыбаться, даже если хочется рыдать, и кивать, когда надо бы треснуть посильнее. Им надоело держать в себя в руках, они руки разжали — и на свободу вышла живая, чувственная, настоящая…

Они живут как дышат: то бурно, то тихонько, то нежно и чуть слышно, то торопливо и азартно

…

Дышат в ритме жизни, живут в ритме дыхания. Наконец-то, после 40, у них это начало получаться: жить в одно время с жизнью.

Девочки за 40 ужасно любопытны

Как-то так получилось, что после «да я сама все знаю!» начинается «ой, девчонки, сколько всего клевого вокруг!» И танцы, и йога, и программирование, путешествия и кулинария…Они творят жизнь, нанизывают бусинки своих новых, открывшихся как дыхание талантов, они пишут картины, разрисовывают тарелки и покоряют горы. И у них все получается.

Девочки за 40 совсем не тетки

Они носят длинные юбки, потому что это очень красиво. И короткие тоже носят, и джинсы. И бижутерию разную, от отечественной до индийской, забросив в шкатулки дорогие «фирменные» украшения. Им же не надо больше доказывать, что «и у меня есть бриллианты». Им важно, чтобы им нравилось. Они не хотят ничего знать про «модно», «тренд» и «в этом сезоне». Им надо чтоб лично им — красиво. И в этом красиво очень много женского, теплого и неторопливого.

Девочки за 40 перестают считать калории

Потому что любовь, интерес, движение, азарт, вдохновение работают куда лучше фитнесс-залов и пластических хирургов. Ну да — именно поэтому они и стали такими красивыми…

Девочки за 40 послали далеко и надолго все тайм менеджменты, мотивационные спичи и трансформационные речи

Они знают цену каждой минуте, везде успевают, никуда не опаздывают, потому что никуда не спешат.

Не достигают.
Не борются.
Не добиваются.
Они просто живут.
И точно знают, что еще через 40 все будет намного интереснее…

Источник: Mr.Adamson

Korean Scholar-Officials

Ancestral portraits Scholar-Officials (sadaebu or sonbi) represent the highly educated ruling class that emerged during the Choson dynasty (1392-1910) as the founder, Yi Songgye (133–1408) adopted Neo-Confucianism-the modified teachings of the early Chinese philosopher Confucius (about 552–479 B.C.E) to establish new principles for Korean governance. Implementing a competitive Confucian examination system to select civil servants, early Choson kings created a class of government officials who were familiar with Chinese and Korean historical and literary classics. This new class, also called yangban (literally two divisions, reflecting the civil or military assignments they received), challenged aristocratic families that had monopolized power during the Koryo period and redirected the course of Korean history and art history.
- June Li, Curator, Chinese and Korean Art, (2002)

Original publications look here:

Portrait of Scholar-Official Yun Bonggu (1681-1767) in his Seventieth Year Byeon Sang-byeok (Korea, 1725-1775) Korea, Korean, Joseon dynasty (1392-1910), dated 1750 Paintings Hanging scroll, ink and color on silk Image: 47 x 35 1/2 in. (119.38 x 90.17 cm); Mount: 76 1/2 x 43 1/2 in. (194.31 x 110.49 cm); Roller: 43 3/4 in. (111.13 cm) Purchased with Museum Funds (M.2000.15.17) Korean Art

Portrait of Scholar-official Robe Korea, Korean, Joseon dynasty (1392-1910), 19th century Paintings Hanging scroll, ink and color on silk Image: 53 x 30 5/8 in. (134.62 x 77.79 cm); Mount: 68 1/2 x 33 1/8 in. (173.99 x 84.14 cm); Roller: 36 in. (91.44 cm) Purchased with Museum Funds (M.2000.15.18) Korean Art

Scholar-official Ahn in his Fifties Year Yi Chaegwan (Korea, 1783-1837) Korea, Korean, Joseon period (1392-1910), 19th century Paintings Hanging scroll, ink and color on silk Image: 32 1/2 x 22 1/2 in. (82.55 x 57.15 cm); Mount: 76 1/4 x 43 1/4 in. (193.68 x 109.86 cm); Roller width: 44 3/4 in. (113.67 cm) Purchased with Museum Funds (M.2000.15.16) Korean Art

Love Song Карина Габриэлян

Рождественский сочельник в доме моего детства.

Рождественский сочельник! Волшебный день в ожидании чуда. Всегда в этот день вспоминаю празднование Рождества Христова в доме моей бабушки, маминой мамы. Мы жили тогда   в собственном доме на Могилёвской улице в Минске. В доме с садом, огородом, сараем, с «резным палисадом», с удивительным цветником, бурно цветущим на буханках черного хлеба, которые бабушка подкладывала под корни цветов при посадке. Ах, какие роскошные у неё цвели пионы!

Дом! Сильно сказано. Это была «половина», но со своей русской печью, с голландкой,  сенями, кладовой, подполом и крыльцом. Три маленьких комнатки с входами из общей кухни-прихожей. Неказистость и теснота меня в то время не тяготила, это был свой, особенный, мир нашей семьи. Отдельный, казавшийся мне, маленькой девочке, огромным и волшебным. Одна кладовая с огромным глиняным кувшином, наполненным детской посудой моих старших сестер, вожделенной и недоступной, с коробками игрушек и прочей домашней утвари, и конечно, совершенно волшебным, для меня, всяким хламом, чего стоила! Пещера Али-Бабы просто меркнет в сравнении.

То время вспоминается урывками, кусками, совершенно «клипово», маленькими сценками из нашей тогдашней жизни.





За несколько дней до Рождества бабушка отправлялась на Червенский рынок. Возвращалась в сопровождении крестьянской подводы, полной душистого сена. Сено отправлялось в наш большой сарай. Благоухание сена смешивалось в сарае со слабым запахом дров и деревянных ящиков,  с ядрёным ароматом, заботливо  упрятанных папой по осени, антоновских яблок из нашего сада. Восхитительный запах. Его невозможно забыть. Дивный запах детства.

В сочельник, в «большой»  бабушкиной комнате, по диагонали, одним углом под красный угол  с иконами, расставлялся обеденный стол. На него и укладывали душистую, воздушную перину из сена. Поверх расстилали, белее-белого, крепко накрахмаленную скатерть. Тут же откуда-то появлялись мои старшие сестры: родная и двоюродная. Они старшие, тринадцать лет разницы, потому гордые и неприступные. До разговоров со мной, малявкой, не опускались. Я таилась в углу комнаты и наблюдала. Пока взрослые заняты на кухне хлопотами приготовлений к празднику, сестрички чинно садились за стол, склонялись над ним, нащупывали через скатерть сухие травинки потоньше и начинали вытаскивать их, осторожно, через полотно скатерти. Потом мерялись: у кого короче. Заворожённо смотрю, не понимаю ничего, но мне интересно, жутковато и я очень волнуюсь. Много позже я поняла цель столь необычного поведения сестер. Они гадали! У кого травинка короче, тот и выйдет скоро замуж. О как!

К этому времени уже готово сочиво,  кутья,  взвар. Их упоительные запахи заполонили весь дом. И это тоже незабываемый аромат детства, родного дома, праздника, защищенности и счастья. В печи томится поросёнок с гречневой кашей – это скоромное, бабушка подаст его к столу только завтра. Всех названий разносолов и блюд, приготовленных в русской печке бабушкой и мамой, выставляемых на Рождественский стол, я уже не помню. Помню только удивительные запахи.

В доме всё чаще слышны шелестящие возгласы: «…звезды… звезды…», «…до первой звезды…», «потерпите, уже скоро». Смысл доносящихся фраз мне не понятен. Мне неинтересно. Я, до дрожи, переживаю волшебное чувство тайны всего происходящего у стола, между сёстрами. Вскоре начиналось недолгое застолье сочельника. После бабушка отправлялась в церковь. Взрослые разбредалась кто-куда,  меня отправляли спать. Праздник завтра. Рождество Христово!

***

Воспоминания бередят душу, я пытаюсь понять: как они не боялись?! Открыто праздновать Рождество?! В то время! Когда всё было «нельзя»?! Бабушка каждую субботу ходила к обедне. Не помню, были ли споры в семье по этому поводу. Бабушкин зять, мой папа, был членом партии. Меня потому и  крестили в Вильнюсе, якобы втайне. А вот праздновать не боялись. Наверно после пережитой мамой, бабушкой и сестрой в Минске, в родном доме, немецкой оккупации им уже ничего не было страшно…. И папе, после пройденной всей, с 22 июня, войны тоже уже не было страшно…. Наверно. Не знаю. По глупости не спросила, пока они, родители и бабушка, были живы. Теперь не спросишь…. Остались воспоминания: светлые, добрые, благодарные, согревающие душу. Из материального – осталась бабушкина икона «Владимирская», её я хорошо помню во главе всего, в красном углу над столом.  Сейчас она висит у меня  в спальне, здесь, в Дубровнике. И напоминает.  Смотрю на неё, и я снова там, в нашем доме, среди родных и близких, в Сочельник.



Фото из семейного альбома :)

С Новым годом!

Скоро Новый год!

Cabin in Fanes-Sennes-Braies, Italy

Merry Christmas!

(Photo by Silvana Retter)

РЕБЛОГ - Гид: Пауль Клее в Пушкинском: экскурсия с куратором — Искусство — Афиша-Воздух

В Пушкинском музее открылась первая в России большая ретроспектива Пауля Клее, одного из самых известных художников XX века. «Воздух» прошелся по экспозиции с куратором выставки Фабьен Эггельхофер и узнал, почему Клее до сих пор не выставляли в России.
ИСКУССТВО
22 декабря

Интервью: Мария Семендяева

«Это первая выставка Пауля Клее в России. Для нас было важно показать его работы от самых ранних до последних, чтобы зритель понимал, о каком художнике идет речь. В первой комнате выставлены детские рисунки Клее, которые он сам потом включил в авторский каталог своих работ в 1913 году. Для него это был невероятно важный этап творчества, и не потому, что он считал себя абсолютным гением, даже детские рисунки которого достойны выставки, а потому что это пример его собственного художественного языка, нисколько не похожего на академизм, которому его учили в университете».

 

Пауль Клее. Грозная голова, 1905

«В Мюнхенской художественной школе Клее делал натуралистические рисунки, в которых детально копировал натуру как классический рисовальщик. Он специально посещал анатомические занятия в университете и изучал строение тела. Для него было важно научиться сначала в совершенстве рисовать, а потом уже искать свой собственный язык. Он всегда считал себя хорошим рисовальщиком, но плохим живописцем».

Пауль Клее. Скалистый пейзаж (с пальмами и елями), 1919

«В серии гравюр «Инвенции» он критиковал общество и одновременно искал свой собственный путь. Тут он подражает Дюреру и немного Гойе. Гойя ему нравился всегда, Джеймс Энсор тоже. Но кумиров у него не было — он любил идти своей дорогой. Вскоре Клее от копирования внешних черт перешел к изображению процессов — его работы полны внутреннего движения. Это не имело отношения к импрессионизму, который копировал внешнее. Клее не было важно фиксироваться на чем-то одном, он делал и реалистические, и абстрактные работы. Поэтому он никогда полностью не принадлежал ни одному из движений вроде сюрреализма или абстракционизма».

Пауль Клее. Широкий натюрморт, 1932

«После обучения в Швейцарии Клее отправился в Мюнхен, но местная Академия не приняла его в свои ряды, поскольку он был недостаточно хорош в рисунке. Поэтому он брал частные уроки, но после двух лет такой жизни его семья настояла на возвращении. Мюнхен в то время был как Париж: сплошные вечеринки, девушки, веселье, и родители не хотели платить за его веселую жизнь. Клее вернулся в Берн и еще несколько лет учился. Он съездил в Италию, которая его невероятно разочаровала. Ренессанс ему понравился, но ничего нового Клее о современном искусстве не узнал, однако прочитал в путешествии «Учение о метаморфозе растений» Гете и понял, что хочет растить свои собственные формы. На это ему понадобилось несколько лет».

Пауль Клее. J., все еще ребенок, 1933

«Огромное впечатление на Клее произвело путешествие в Тунис. Там он научился по-другому использовать цвета, его поразил свет и композиция городов, сплошь застроенных маленькими разноцветными домами, он начал рисовать квадраты в 1914 году. В этот момент начала меняться его живописная манера. Абстракция и цвет — вот что его интересовало больше всего».

Пауль Клее. Флора, 1937

«После Туниса в 1910-е он прославился, завязал знакомства — в том числе с Кандинским. Это было во многом похоже на сегодняшний мир, без знакомств он бы никогда не показал свои работы на выставке объединения «Синий всадник», его бы не позвали в Баухаус. В 1931–1932 году он пережил даже небольшой конструктивистский период. Клее создавал композиции из дерева и нитей и зарисовывал их. Также, например, в этот период он создал удивительный конструктивистский рисунок с внуком, который сидит на плечах у деда и управляет им, как механизмом. Несмотря на весь функционализм этого рисунка, в нем есть ирония и любовь. Так всегда было у Клее. Он был очень спокойным человеком, в Баухаусе его называли Буддой. К нему всегда прислушивались. Я думаю, у него было замечательное чувство юмора. Он всегда давал своим работам ироничные названия, которые придают им тонкости».

Пауль Клее. Женщина в традиционном наряде, 1940

«После Баухауса он отправился в Дюссельдорф и преподавал в Академии, но потом к власти пришли национал-социалисты, и он сбежал в Швейцарию, потому что был «дегенеративным художником» с точки зрения новой власти. В этот период он делает около сотни рисунков, которые выполнены в такой манере, по которой ты сразу понимаешь, что он был очень зол. Он никогда не изображал национал-социалистов напрямую, но всегда понятно, о чем идет речь. Например, вот портрет «Собутыльника», и по нему очевидно, что это Гитлер. Есть пародия на нацистское восприятие искусства: кусок массивной конной статуи и восхищенные зрители. Называется «Произведение искусства».

Пауль Клее. Без названия, около 1940

«Поздние работы Клее выглядят немного по-детски, но он был очень уверен в том, что хочет нарисовать. В названиях тоже много иронии. Вот, например, работа «Verruckung»: это игра слов. «Zu verruck» по-немецки значит «передвигать», а «verruckt» значит «безумный» («поехавший», по-русски). То есть это портрет немного безумной девушки, при этом сам рисунок немного поплыл».

Кукла из домашнего театра Пауля Клее. Автопортрет.

«Пауль Клее сделал набор кукол для своего сына Феликса в период, когда он был близок к Баухаусу. Среди кукол был даже его авторпортрет. Он делал очень необычные игрушки, среди них был поэт, клоун, Богоматерь, или, например, герр и фрау Смерть».

 

Пауль Клее. Три цветка, 1920

«В 1936 году он заболел, и до сих пор не известно, что именно была за болезнь. В 1939 году он сделал что-то около 1253 работ, а на следующий год умер. Он как будто из последних сил работал. Тогда же он записал в своем дневнике «Ни дня без линии» — это был его девиз, который дал название всей выставке. Он никогда не шел в одном направлении. Он рассказывал истории, но при этом его работы были абсолютно абстрактными, геометрическими, потом он мог заняться куклами — с ним было не соскучиться.

Он был очень знаменит в 20-е, его знали все галеристы, он был в Баухаусе, но в 30-е, когда он был вынужден бежать от власти национал-социалистов, это все обрубилось. Некоторые коллекционеры уехали в США, там продавали его работы, которые пользовались популярностью в 30-е и 50-е, но в Швейцарии не происходило ничего. Он не мог выставляться, никто про него не знал, да и умер он довольно рано. Пикассо, например, дожил до солидных лет и продолжал привлекать внимание к себе. Клее не слишком узнаваем, его работы разные, невозможно сказать «О, это Клее!» — потому что всегда будет «О, и это тоже Клее?!» — пожалуй, это не слишком выгодно для художника, что тогда, что сейчас. Я была поражена, когда узнала, что в России никогда не было выставки Клее, наверное, это следствие того, что он не был суперзвездой, как другие его современники».

Лучшие выставки декабря 2014

Виды испанских городов в Прадо
Работы главного испанского живописца эпохи романтизма Хенаро Переса де Вильямиля

17 December 2014 – 26 April 2015

В 2011 году в музей Прадо поступил набор из 42 ранее неизвестных видов испанских городов, которые были написаны для британского посла в Испании Хенаро Пересом де Вильямилем, главным романтическим художником первой половины XIX века. Романтизм был главным художественным направлением в Европе в то время, для этого стиля было характерно эмоциональное переживание как от созерцания подвигов героев, так и от пейзажей, изображающих бунтующую природу. Картины Хенаро Переса де Вильямиля — это, по сути, портреты городов, каждому из которых придана какая-то особая черта. Сам художник оформил их еще при жизни в специальные стрельчатые рамы. Все работы были недавно отреставрированы, и зрители увидят пейзажи 200-летней давности в первозданном виде.

Сайт музея ПРАДО

Бывший солист Новой оперы Дмитрий Корчак - новый Паваротти

Сегодня Дмитрий Корчак – один из лучших исполнителей бельканто и французской музыки, выступающий в крупнейших театрах Европы и Америки. За невероятное мастерство и уникальный тембр, поражающий богатством вокальных красок и нюансов, восхищенная публика и пресса называют его новым Паваротти, а именитые критики восторгаются безукоризненной техникой исполнения, ясным полетным звуком и изумительной актерской игрой.
Его искусству рукоплещут во всех прославленных театрах мира: Ла Скала и Парижской "Опера Бастий", Королевской опере Ковент-Гарден и Метрополитен-опере в Нью-Йорке, Римской, Венской, Баварской, Берлинской, Цюрихской операх, театре "Сан Карло" в Неаполе, Опере Лиона, Гамбурга, Амстердама, Сан-Франциско и многих других.
Высочайший профессионализм певца и его многогранный репертуар, доступный далеко не каждому тенору, привлекают к нему внимание дирижеров с мировыми именами. Среди них такие мэтры, как Зубин Мета и Альберто Дзедда, Лорин Маазель и Пласидо Доминго, Юрий Темирканов и Владимир Федоссев, Кент Нагано и Кшиштоф Пендерецкий, Даниэль Баренбойм и Риккардо Шайи. Выдающийся дирижер современности Риккардо Мути включает Дмитрия Корчака в число своих самых любимых певцов нового поколения.

Источник       Официальный сайт Дмитрия Корчака

В коллекцию "Любимые фотографы" - "Peinture Flamande" by Sacha Goldberger

Французский фотограф Саша Голдбергер (Sacha Goldberger) родился в 1968 году. Его отец был из Нормандии, а мать из Венгрии. В возрасте 21 года Саша стал креативным директором BBDO. Прежде, чем сталь фотографом, он проработал креативным директором 10 лет. В 2003 году Саша Голдбергер выпустил свою фото книгу под названием “Просто, я тебя люблю”, было продано 130000 копий по всему миру. У Саши есть фотопроект, "Mamika, grand small grandmother” с его бабушкой, которую он решил развеселить в 90 лет и показать, что жизнь продолжается. Французский фотограф сотрудничал с такими мировыми брендами как Elle, WAD, WAD, Peugeot, Rhodia и другие.

смотреть коллекцию "Peinture Flamande" by Sacha Goldberger


#Sacha Goldberger  #photo   #artphoto  #art  #PeintureFlamande #photography #styling

В коллекцию "Любимые фотографы"

Швейцарский фотохудожник итальянского происхождения Кристиан Тальявини (Christian Tagliavini) родился в 1971 году. Учился в Италии и Швейцарии. Живёт и работает в Швейцарии. В своем творчестве мастерски совмещает фотографию и графический дизайн. Это обеспечивает ему идеальную рамку и фон, чтобы изобретать, создавать и полностью получать изображения, которые сочетают изобразительное искусство и фотографию. Это не просто изображения - Кристиан Тальявини любит  истории с открытыми окончаниями, требующие соучастия наблюдателя, неисследованные темы или необычные концепции. Показывает необычных людей с их жизнью и своими мыслями. Это богатый и захватывающий мир постановочной фотографии.

         Международные премии:

LOS ANGELES
IPA 2013
Winner in the Fine Art Professional Portrait Category

SWEDEN
HASSELBLAD MASTERS AWARD 2012
Winner in the Fine Art Category

2011 BEVERLY HILLS
5TH ANNUAL PHOTOGRAPHY MASTERS CUP
2nd place - Merit of Excellence / Category Fine Art

2011 LONDON
LONDON INTERNATIONAL CREATIVE COMPETITION
Finalist

Проект "DAME DI CARTONE"

В гардеробе моделей этого арт-проекта представлены модели в стиле ретро, для которых создали из картона костюмы 17 века, 50-ых годов 20 века и костюмы в стиле кубизма.
Кристиан так говорит о своей работе: "Я придумал сюжеты, сделал театральную постановку, используя фотографию и творчество как искусство перевоплощения, будучи в одно и то же время человеком-оркестром, объединяющий в себе автора, режиссера-постановщика, художника по костюмам, фотографа и организатора кастинга."

Картонные платья его моделей выглядят как тантамарески (стенд для фотографирования или ростовая фигура со специальным вырезом-отверстием для лица, рук и ног), и их действительно нельзя носить. Только примерить, и представить себя в образе светской дамы давних времен. Несмотря на абсолютную бесполезность в быту, арт-проект Dame Di Cartone пользуется широкой популярностью.

2009 PARIS
PRIX DE LA PHOTOGRAPHIE
Honorable Mention

посмотреть коллекцию Christian Tagliavini

#Christian Tagliavini  #photo   #artphoto  #art  #1503 #photography #styling

Мужчины – странные и прихотливые создания!

Тэффи  "Разговоры"

Кто не видел Айседоры Дункан, Мод Аллан, Стефании Домбровской и прочих босоножек, разговаривающих ногами. Многие русские артистки уже изучают это искусство. И хорошо делают. У нас, в России, это большое подспорье. Уж слишком плохо мы говорим языком. Не многие из нас могут быть уверены, что скажут именно то, что хотят. Рады, если дадут себя понять хоть приблизительно. Ни на одном языке в мире нет такого удивительного оборота фразы, как например, в следующем диалоге:

– Уж и поговорить нельзя?

– Я тебе поговорю!

– Уж и погулять нельзя?

– Я тебе погуляю!


Весь смысл этих странных обещаний ясно заключается только в интонации, с которою произносится фраза. Вне интонации смысл утрачивается. Переведите эту фразу французу. То-то удивится!

А я недавно слышала целый разговор, горячий и сердитый, когда ни один из собеседников ни разу не сказал того слова, которое хотел. Понимали друг друга только по интонации, по выпученным глазам и размахивающим рукам. Ах, как бы здесь пригодились хорошо дрессированные ноги! Дело происходило в центральной кассе театров. Было это накануне какой-то премьеры, так что народу в маленьком помещении кассы толпилось масса, давили друг друга, пролезали «в хвост». Вдруг появляется какая-то личность в потертом пальто и быстрыми шагами направляется к кассе, не выжидая очереди. Стоявший у двери швейцар остановил:

– Потрудитесь стать в очередь!


Личность огрызнулась:

– Оставьте меня в покое!

Тут и начался разговор. Оба говорили совсем не то, что хотели, с грехом пополам понимая друг друга по интонации. – Тут не оставленье, а потрудитесь тоже порядочно знать! – сказал швейцар с достоинством. Фраза эта значила, что личность должна вести себя прилично.

Личность поняла и ответила:

– Вы не имеете права через предназначенье, как стоять у дверей. И так и знайте!

Это значило: ты – швейцар и не суйся не в свое дело.



Но швейцар не сдавался.

– Должен вам сказать, что вы напрасно относитесь. Не такое здесь место, чтобы относиться! (Не затевай скандала!)

– Кто кому и куда – это уж позвольте, пожалуйста, другим знать! – взбесилась личность.

Что значила эта фраза, я не понимаю, но швейцар понял и отпарировал удар, сказав язвительно:

– Вы опять относитесь! Если я теперь тут стою, то, значит, совершенно напрасно каждый себя может понимать, и довольно совестно при покупающей публике, и надо совесть понимать. А вы совести не понимаете.

Швейцар повернулся к личности спиной и отошел к двери, показывая равнодушным выражением лица, что разговор окончен. Личность сердито фыркнула и сказала последние уничтожающие слова:

– Это еще очень даже неизвестно, кто относится. А другой по нахальству может чести приписать на необразованность. После чего смолкла и покорно стала в «хвост».

И мне представлялось, что оба они, вернувшись домой, должны же будут проболтаться кому-нибудь об этой истории. Но что они расскажут? И понимают ли сами, что с ними случилось?

Летом мне пришлось слышать еще более трагическую беседу. Оба собеседника говорили одно и то же, говорили томительно долго и не могли договориться и понять Друг друга. Они ехали в вагоне со мною, сидели напротив меня. Он – офицер, пожилой, озабоченный. Она – барышня. Он занимал ее разговором о даче и деревне. Собственно говоря, оба они внутренне говорили следующую фразу: «Кто хочет летом отдохнуть, тот должен ехать в деревню, а кто хочет повеселиться, пусть живет на даче». Но высказывали они эту простую мысль следующим приемом.

Офицер говорил:

– Ну, конечно, вы скажете, что природа и там вообще… А дачная жизнь – это все-таки… Разумеется…

– Многие любят ездить верхом, – отвечала барышня, смело смотря ему в глаза.

– А соседей, по большей части, мало. На даче сосед – пять минут ходьбы, а в де…


– Ловить рыбу очень занимательно, только не…


– …деревне пять верст езды!


– …неприятно снимать с крючка. Она мучится…


– Ну и, конечно, разные спектакли, туалеты…


– В деревне трудно достать режиссера.

– Ну, что там! Из Парижа специальные туалеты выписывают. Разве можно при таких условиях поправиться?

– Нужно пить молоко.


Офицер посмотрел на барышню подозрительно:


– Уж какое там молоко! Просто какая-то окись!


– Ах нет, у нас всегда чудесное молоко!

– Это из Петербурга-то в вагонах привозят чудесное? Признаюсь, вы меня удивляете.

Барышня обиделась.


– У нас имение в Смоленской губернии. При чем же тут Петербург?


– Тем стыднее! – отрезал офицер и развернул газету.

Барышня побледнела и долго смотрела на него страдающим взором. Но все было кончено. Вечером, когда он, сухо попрощавшись, вылез на станции, она что-то царапала в маленькой записной книжке. Мне кажется, она писала:

«Мужчины – странные и прихотливые создания! Они любят молоко и рады возить его с собой всюду из Петербурга»…

А он, должно быть, рассказывал в это время товарищу:

– Ехала со мной славненькая барышня. Но около Тулы оказалась испорченною до мозга костей, как и все современные девицы. Все бы им только наряжаться да веселиться. Пустые души!…

***

Если бы этот офицер и эта барышня не игнорировали школу великой Айседоры, может быть, их знакомство и не кончилось бы так пустоцветно. Уж ноги, наверное, в конце-концов заставили бы их сговориться!

Донна Тартт как будущий великий американский писатель.

По просьбе «Афиши» Анна Наринская («Коммерсант») рассказывает, чем хороши плохо известные в России книги 50-летней американки и кем она может стать в скором времени.

    

Цитаты:
"....в статье о Донне Тартт, опубликованной в газете The Guardian британским литературоведом ­Джоном Маллэном к десятилетию выхода романа. Называется она простенько: «Десять причин любить «Тайную историю» Донны Тартт».
Свое перечисление тарттовских достоинств Маллэн начинает с того самого заданного прологом саспенса. Потом он переходит к ее зачарованности красотой (человеческой, природной, поэтической), к ее умению видеть в самых простых событиях перст судьбы, к ее «внутреннему дионисийству», к ее глубокому знанию литературы и умении встроить в свой роман реминисценции из великих текстов прошлого, к тому, как ловко она осваивает американскую традицию рассказа об «убийстве на кампусе», к тому, как у нее получается вдохнуть свежее дыхание в извечный конфликт — между недовольным собой, неловким и одиноким протагонистом и самоуверенным и харизматичным антагонистом." ...
.....

"Потому что «Тайная история» — это да, интеллектуальный роман, но интеллектуальный роман о людях. В последнее время (даже если этим «последним временем» считать двадцать пять лет) интеллектуальные романы время от времени появляются, а вот романы о людях случаются гораздо реже. «Хорошего ­человека найти нелегко», — писала Фланнери О’Коннор. Это, безусловно, верно применительно к жизни. Это также верно применительно к литературе — в том смысле, что хорошо написанного человека найти очень, очень трудно."

Источник  журнал "АФИША"